Может ли в украинской семье случиться раздор из — за политической ситуации?

История такая. У моих друзей в семье разгорелся скандал не на шутку. Все — мама, папа и дочь — журналисты. Дочь живёт в Киеве. Работает удалённо в разных изданиях. Ей заказали статью на английском языке в иностранном издательстве. Статья о ситуации в Украине. В канву повествования она вплела рассказ о своих родителях. О том, что живут они в восточной Украине, но имеют противоположные политические взгляды. Папа — не за Януковича, но и категорически не за нынешнюю власть, люто ненавидит Тимошенко, и предпочёл бы присоединение востока к России. Мама — против Януковича, против Евросоюза, к Тимошенко более — менее лояльна и за единую Украину. А дочка против всех и за Евросоюз.

Статью опубликовали. Её прочитали какие — то голландские журналисты, разыскали автора и попросили взять интервью у её родителей, так как для них странно, что в одной семье, на востоке Украины могут быть такие политические разногласия.

Голландцы приехали. Интервью состоялось. Уехали в шоке. И даже в испуге! Сказали, что они такого ещё не видели, хотя как журналисты бывали во многих «горячих точках» во время революций.

В семье полный конфликт. Друг с другом не разговаривают. После того, как ушли голландцы, веником получила даже кошка)

Могу привести пример своей семьи — у нас с мужем кардинально разнятся взгляды на происходящее в стране. Ни я, ни он не выступаем за Януковича, но при этом я против майдана и всего, что последовало за ним, муж — за. Скандалы разгорались очень не шуточные. Пару раз чуть до развода не дошло. Но, слава Богу, хватило ума у обоих. И теперь политика в нашей семье такая — мы просто стараемся новости друг с другом не обсуждать (политические), если все же разговор как-то задевает происходящее — переводится в шутку и заминается.

Проблем и так хватает, чтобы из-за майдана рушить семью.

Так что совет тут только один (лично опробованный) — дома о политике не говорить.

Или, как говорил Булгаков в бессмертном «Собачьем сердце»

Сегодня это так же актуально.

понятно, почему голландцы уехали в шоке

когда было Евро 2012 в Киеве, общался с ними. Так вот, у них просто если ты голландец — то уже как бы семья,и защищаешь её.

Они были в шоке, увидев, что в Украине люди в одной семье относятся так к своей родной стране, как будто она им чужая, и эти разногласия для голландцев — стресс, как развод в семье.

Но они не понимают нашей ситуации.

Адекват — только дочка.

Мама — лояльная к Тимошенко — очевидно, страдает склерозом, и будучи журналисткой, не анализирует правление Тимошенко 2008-2010гг, когда она увеличила за 2 года долг Украины в 2 раза ри 40% падении производства и возобновлении коррупции аналогичной Януковичу.

Папа — готовый отдать страну русским на растерзание, понятно,полный неадекват.

Причина неадекватности старшего поколения — их совковость. Дюди они хорошие, но СССР серьёзно покалечил им личности в юности,а лихие 90-е добавили стресса, и крыша съехала у целого поколения. Поэтому они могут ставить памятники ленину и одновременно преклоняться перед капиталом, могут работать бескорыстно,но и не выполнять договора, ведя классические «кидки» 90-х, бояться американцев, и не бояться заниматься сексом без презерватива. выбирать того, кто их обманул неоднократно,веря им, но при этом не верить своей родной дочери, постоянно её контролируя..

вообщем, это поколение пропащее, которое надо жалеть, но впринципе лишить права голоса как недееспособных граждан

Дочь же — как видно, адекватна, и относится к типу новой продвинутой интеллигенции, надежде Украины.

Поэтому, на самом деле в этой семье раздора настоящего нет, поскольку родители гордятся и надеются на свою дочь, а свои взгляды не готовы отстаивать ни коим образом за отсутствием таковых в принципе.

Словно серпом по живому: как события на Украине меняют наши отношения с близкими людьми

Хоть в Москве, как и год назад, идут теплые летние дожди, веранды ресторанов забиты народом, на улицах пробки из велосипедистов и самокатчиков, а все девушки как-то разом похорошели, вот уже четыре месяца с лишним невысказанное напряжение висит в воздухе как грозовая туча, готовая прорваться в любой момент.

Боевые действия, как ты их ни назови, штука страшная. Тем более когда речь идет об Украине — стране, с которой как минимум у 30 миллионов россиян имеются близкородственные связи. Сейчас они во многом разорваны, и процесс этот начался не 24 февраля, а еще в 2014-м. У кого-то сын, племянник или брат не просто поддержал Майдан и отрицательно отнесся к изменению статуса Крыма, но и вступил в ВСУ и участвовал в АТО, чьим-то родным пришлось экстренно эвакуироваться из Донецка и Луганска, кто-то, наоборот, занял российскую сторону и бежал сюда, но не встретил понимания у своей же оппозиционно настроенной родни. Человеческое общество — бесконечно сложное переплетение мировоззрений и социальных связей, но любые резкие исторические повороты неизбежно ломают эту сложность об колено, сводя все к примитивной дихотомии «друг или враг». Все это уже было у Булгакова, Шолохова, Катаева, Бабеля и прочих, писавших о временах Гражданской войны. Сегодняшнее состояние общества во многом напоминает события столетней давности: пушки еще не стреляют, но семьи, дружбы и приятельские компании уже рвутся с треском по живому. Пока одни ставят себе Z или российский флаг на аватарки в соцсетях, другие примеряют белое пальто и высокомерно рассуждают о коллективной вине всех и за все, а уехавшие упрекают оставшихся за то, что те пытаются, несмотря ни на что, жить дальше, работать, растить детей и выгуливать собак. Весь этот клубок мнений делает невозможным не то что дискуссию, а просто нормальное общение, и вчерашние «свои» становятся «чужими» буквально из-за одного неосторожно сказанного слова.

На разрыв

«Украинские события лишили меня хорошего друга, — с грустью рассказывает музыкант и журналист Илья Д. — Мы 20 лет общались, выпивали и терли за искусство. А теперь я вдруг, с его точки зрения, поглупел, поскольку не принял нашу “спецоперацию”, а он прямо растворился в ней. В соцсетях репостит молитвы за главнокомандующего, попутно и меня уча христианству. Я сам крещен, хоть и в настоящее время не воцерковлен, и по иронии судьбы когда-то хотел позвать товарища в крестные сыну. Причем общается он со мной свысока, насмешливо, с чувством непоколебимой внутренней правоты.

В 2014 году ситуацию с Крымом и республиками мы восприняли совершенно одинаково. Но я довольно скоро протрезвел от ура-патриотической эйфории, мои взгляды за восемь лет сильно сместились влево, а мой друг себя позиционирует как православный патриот. А у меня сын призывного возраста, и я меньше всего хочу, чтобы он попал в эту мясорубку. Бывший друг так до сих пор и пребывает в этом восторге, не обращая внимания на то, во что все это превратилось и чем это грозит нам всем с чисто экономической точки зрения. Случись что с его работой, может, холодильник и победит телевизор у него голове, но сейчас мне больно смотреть на происходящее с человеком. С другими воспринял гораздо спокойнее, а с ним не получается: свой же был, как брат».

Читать статью  Новые отношения после развода – когда и как лучше представить нового партнера своему ребенку: Инфониак

Похожие истории случились со многими. Муж перестал разговаривать с женой, сын или дочь — с родителями, расфрендились в соцсетях и предали друг друга взаимной анафеме когда-то лучшие друзья. И хоть профессиональные психологи и твердят хором о том, что за отношения с родными и близкими надо держаться в любом случае, выполнять их рекомендации получается далеко не всегда. Пока шла работа над этим материалом, в интернете появился документальный фильм журналиста Андрея Лошака «Разрыв связи» на ту же тему. В полуторачасовом видео сплетаются истории пяти семей, в той или иной степени оказавшихся на грани распада из-за различного отношения к событиям на Украине. Когда, досмотрев фильм, пытаешься найти грань, по которой проходит разделение, то всякий раз попадаешь в тупик. Дело в возрасте? В мировоззрении? В конфликте отцов и детей, пришедшемся на крутой исторический поворот?

Ведь эта картинка из фильма так похожа на то, что описал в своем знаменитом романе Шолохов: «Семья распадалась на глазах у Пантелея Прокофьевича. Они со старухой оставались вдвоем. Неожиданно и быстро были нарушены родственные связи, утрачена теплота взаимоотношений, в разговорах все чаще проскальзывали нотки раздражительности и отчуждения… За общий стол садились не так, как прежде — единой и дружной семьей, а как случайно собравшиеся вместе люди».

«Мне чуть меньше 30 лет, моему отцу за 50, — рассказывает активист Василий Ч. — Он бывший советский кадровый офицер. У меня взгляды левые, можно даже сказать, что ультралевые. Соответственно, на политику современную, в том числе российскую, я смотрю строго с этого леводемократического ракурса. А отец, имея, в общем-то, взгляды скорее советско-имперские, склонен строить их из того, что у нас вещают на федеральных каналах. На этой почве у нас и случаются определенные перепалки.

Мне порой трудно объяснить мою позицию, которую он во многом считает “нацистской”, а я не могу до него донести мысль о том, что взгляды мои даже не проукраинские. Дошло один раз чуть ли не до драки, но вовремя сработало осознание ситуации. В итоге мы просто перестали общаться на эти темы. Смысла особого нет».

В фильме Андрея Лошака примерно так же все сводится к противоречиям сугубо межпоколенческим: мать и дочь, снова мать и дочь, пара, в которой мужу крепко за 60, а еще он много лет работал следователем, и только один раз показаны брат и сестра. «Среди всех вариантов конфликтов действительно превалирует конфликт отцов и детей, точнее, матерей и детей, — подтверждает сам автор фильма в интервью для подкаста “Что Нового”. — И почему-то в соцсетях, когда я читал про то, как перестали слышать, перестали понимать, прокляли друг друга и перестали общаться, в основном была речь про матерей. Наверное, это связано с тем, что у нас в семьях в основном матери занимаются воспитанием детей. И этот разрыв с матерью особенно болезненный. Но не только же. Есть и брат с сестрой, есть и достаточно молодая семейная пара, которая живет в Лейпциге. Нет, это не история про отцов и детей. Я сначала думал сделать только про мам, но показалось, что мы искусственно сужаем этот конфликт».

Однако в итоге остается именно такое впечатление, полностью совпадающее с нарративом, который считался как бы общепринятым еще до 24 февраля сего года — о том, что противоречия между условным «режимом» и не менее условными «навальнятами» носят сугубо возрастной характер. Что есть младшее поколение, приобщившееся иных ценностей и свободы напрямую или через интернет, и есть старшее, ностальгирующее по СССР, работающее на бюджете и голосующее за Путина. В реальности усилия властей по распространению новейшего извода патриотизма среди молодежи давно уже принесли свои плоды, особенно в регионах.

«Милитаристской пропаганде поддаются не только люди старшего возраста, но и совсем молодые, — говорит поэт и литературный критик Леонид Георгиевский. — В мае во время калининградского экофестиваля “Водное кольцо” мне пришлось наблюдать модных подростков лет четырнадцати-шестнадцати, рассуждающих о “биомусоре” и “бандеровцах”, от которых русская армия скоро освободит Украину. Очевидно, что это результат школьного воспитания. Даже на аниме-форумах вроде Shikimori стали появляться юзеры с буквой Z на аватарке и любители потравить украинских пользователей сайта.

Обычно милитаристские взгляды и размахивание буквой Z идут в комплекте с правоконсервативными убеждениями — расизмом, сексизмом, гомофобией, антифеминизмом. Но, как ни странно, многие радикальные феминистки тоже поддерживают спецоперацию. Юные девушки в твиттере пишут: “А что такого, если я радфем и при этом поддерживаю политику Путина?” Известная в 2010-х годах радфем-группа Womenation и вовсе написала манифест “Феминистки за Донбасс”. После этого они лишились иностранного домена, на котором хранили свои архивы».

За кадром фильма Лошака остались еще более сложные ситуации, когда трения, переходящие в тот самый «разрыв связи», возникают между людьми если и не совсем одинаковых, то «однокоренных» взглядов, когда кто-то из них вдруг позволяет себе иметь собственное мнение по какому-то частному вопросу.

«Впервые я заинтересовалась историей и политикой примерно в 2013 году, — рассказывает сотрудница мотосервиса Екатерина Я. — С одной стороны, про Отечественную войну было очень интересно, с другой — мне, конечно, не нравится, что у нас в стране нельзя то и нельзя это. Ну а по последним событиям позиция у меня самая простая — я за мир во всем мире и чтобы “не вашим и не нашим”.

Когда все это случилось, я как раз уехала на каникулы к себе домой, решила с семьей провести пару месяцев. Мой отец из военных, но при этом очень образованный человек, инженер-двигателист, воевал в Афганистане, а вернувшись, устроился в милицию, где проработал 35 лет и дослужился до полковника. Он мне много рассказывал и про политику, и про историю, и все это было очень классно… ровно до 24 февраля 2022 года. Все включились, все начали читать новости, и начался просто конкретный трэш. Папа пытается заполучить всю информацию, потом выливает ее на нас в режиме нон-стоп, мы с мамой от этого устаем, и нервы не выдерживают. Потом папа на этом фоне запил, потому что переживал, что он слишком старенький, чтобы поехать Родину защищать. Потом пошел Соловьев тоже в режиме 24 часа в сутки. Мы начинаем ругаться: “Папа, ты и сам не отдыхаешь, и нам не даешь”. Потом туда забирают моего парня, и теперь я уже начала злоупотреблять алкоголем. Это был ужасный месяц. Я два раза порывалась купить билет на самолет и бежать со всех ног, мне было очень тяжело, но потом вроде всех попустило. Папе пришлось признать, что он уже не вывозит часами все это слушать и смотреть, что нам в жизни надо поменьше новостей, мы стали больше гулять и как-то со всем этим справились. Хотя свои взгляды он, конечно, не изменил и не изменит».

«Мне часто становится сложно общаться с условными единомышленниками, — говорит переводчица Яна Крупина. — Многие в этом году уехали или вот-вот готовятся уехать, я с семьей пока остаюсь дома: просчитывали вариант с релокацией в Тбилиси, но он оказался очень невыгодным по куче параметров, от финансов до медицины. У меня дочка-школьница, и нам повезло с адекватной (и политически нейтральной) школой, хорошим учителем музыки и языковым факультативом. Возможно, уедем чуть позже и не в Грузию, но не точно. Но стоит это озвучить иным эмигрантам-неофитам, как начинаются обвинения. “На ваши налоги”, “не думаете о будущем ребенка”, тиражирование панических слухов и обвинения по паспортному признаку. Мне это неприятно, и да, я люблю свой город и своих близких, из которых многие пока тут и не спешат уезжать.

Читать статью  Совместимость Рака с другими знаками

Еще одна тема, от которой я зверею на раз — когда начинают говорить, что в такое время делать в России нельзя. Издавать книги, давать концерты, открывать выставки, записывать альбомы, играть спектакли, писать в соцсетях о радостях жизни, далее везде. У нас и так культурная жизнь в кризисе, который начался не вчера, и если давить живое и независимое будут не власти, а претенденты на звание совести нации, менее больно не станет. Мой муж запустил свой арт-проект и презентовал его, чтобы у него была отдушина в смутное время. Я не делаю вид, что ничего не происходит, мне, как и многим, сейчас тревожно. Но пока у людей есть возможность делать хоть что-то приятное для себя, я считаю, что винить их за это подло. Завтра даже этого может не быть».

Вот еще одна история, которую мне довелось слышать, но не было позволено записать: мать и дочь с более или менее одинаковыми взглядами. Но если дочь с кем хотела это обсудила, где надо высказалась и пошла жить дальше, то у матери случилась явная «передозировка» информацией с противоположной стороны. Каждое утро к семейному столу вместе с завтраком подавались последние новости в интерпретации Гордона, Швеца и Арестовича, а все остальное время мать практически не отлипала от ютуба. Все это, конечно, не породило тот самый «разрыв связи», но все-таки не лучшим образом сказалось на их семейных отношениях. Таких случаев тоже немало, что лишний раз доказывает, что отравить мозги способна любая пропаганда, с какой бы стороны она ни исходила.

Кое-что о свойствах информационных полей

Когда мы рассуждаем о пропаганде, то по привычке подключаем к этим рассуждениям то, что мы усвоили в юные годы, в частности из безусловно великого документального фильма Ромма «Обыкновенный фашизм». «Превратить человека в дикаря» и так далее. Однако такое представление о свойствах пропаганды и о том, как она работает, безусловно, адекватно 1930-м годам, но совершенно не соответствует настоящему времени. Тогда требовалось при помощи газет, листовок и радио слепить из толпы массу, способную на коллективное действие, причем не обязательно на массовое убийство людей по форме их носа и черепа. Сдавать металлолом в СССР или истреблять воробьев в Китае приучали примерно теми же методами.

С тех пор общество успело необратимо измениться, а вслед за ним поменялись и методы пропаганды. Порвав с «проклятым тоталитарным прошлым», мы стали сверхиндивидуалистами. Наша атомизация достигла невиданных высот, и никакой массы из нас уже никому не слепить. Точно так же невозможно стало и публично лгать, поскольку интернет, социальные сети и смартфоны в каждом кармане позволяют растиражировать и сделать открытой практически любую информацию, а примитивная проверка фактов доступна каждому подростку.

В фильме Лошака одна из его участниц, по профессии психолог, рассказывает, как достучаться до собственной матери у нее получилось лишь после вдумчивого изучения статей и учебных пособий, в которых описывались методы реабилитации жертв тоталитарных сект. Что ж, все сходится.

Если напрямую солгать в современном информационном пространстве практически невозможно, то остается лишь буквально утопить человека в потоках самых разнообразных и часто противоречащих друг другу сведений для того, чтобы он сам выстроил вокруг себя зону комфорта и заперся в ней навсегда. Если «все лгут», и особенно в интернете, то удобнее верить тому, во что удобно верить. Один из пользователей фейсбука* в комментариях доложил о результатах поставленного им над собственной бабушкой довольно жестокого эксперимента — он попросту перерезал шнур питания у телевизора и расколотил молотком пульт. И что же? Бабушка конфисковала у родственников планшет с доступом к интернету… но лишь для того, чтобы снова начать смотреть по нему Первый канал.

Человек из условного «пузыря Соловьева» не способен общаться не только с тем, кто выбрал для себя «пузырь Арестовича», но и с другим сторонником власти, который при этом уверен в том, что все делается неправильно, а начальство, как всегда, «всех предало». Если пропаганда прошлого объединяла, то сегодняшняя, наоборот, делает все, чтобы разъединить людей, сделав их неспособными ни к коллективной рефлексии, ни к коллективному действию. А то, что побочными жертвами этой обработки становятся дружеские или семейные связи, ну так простите: лес рубят — щепки летят. А потому любую пропаганду стоит оценивать прежде всего как оружие, направленное лично против вас и вашей семьи. Ну и любить своих близких, что бы ни случилось и какие бы, с вашей точки зрения, «бесы» их ни корежили.

*Организация признана экстремистской и запрещена на территории РФ.

«Надо скорее вернуть мирную жизнь»: как отношение к спецоперации на Украине разделяет семьи

Отношение к специальной военной операции на Украине разделило многие семьи на два лагеря. Ближайшие родственники или друзья, которых, казалось, ничто не могло рассорить, прекратили общаться, считая друг друга предателями. Собеседниками RT стали три человека, у которых возник конфликт с близкими из-за разных взглядов на ситуацию на Украине.

Ирина Буторина:

«Я профессор Санкт-Петербургского политехнического университета, специалист в области экологии металлургического производства. До переезда в Россию я 45 лет жила и преподавала в Мариуполе. На почве событий на Украине у меня разладились отношения со старыми друзьями, с некоторыми петербургскими коллегами, кроме того, я осторожно стала общаться с малознакомыми людьми, боясь столкнуться с непониманием.

Из всей массы украинских друзей и приятелей остался только один, с которым мы друг друга понимаем. Остальные, чаще по своей инициативе, выкинули меня из своей жизни ещё в 2014 году — «как представителя страны-агрессора» (так сформулировала претензию одна из не самых деликатных подруг). С удовольствием общалась с мариупольскими земляками, разъехавшимися по всему миру: в США, Канаду, Израиль, Германию, но с началом СВО, которая прокатилась жёстким катком по нашему городу детства, отношения с ними откровенно испортились. В большинстве перестали звонить сами, с некоторыми прекратила общение я, так как, несмотря на просьбы не затрагивать больную тему, они продолжали выливать на меня горечь и раздражение от разрушения Мариуполя. Очень печально это всё.

Однако самая непереносимая ситуация сложилась с моими двумя ближайшими подругами, землячками, практически сёстрами. Они отказались от меня первыми. Представьте: школа, институт, замуж друг друга выдавали, каждый праздник — вместе за столом, все беды и радости пополам, часто вместе отдыхали на нашей даче у моря — и вдруг не нужна!

Одна так и сказала, что не хочет больше слышать об этой Буториной. Другая с началом обстрелов пропала, дошли слухи, что сидит в подвале. Как я только её не разыскивала: через журналистов, друзей, волонтёров. Потом она высветилась в сети, я написала: мол, дай знать, как ты. Но она не ответила. И это люди, ближе которых не было. Я узнаю о том, что с ними происходит, через одну нашу общую знакомую, которая с ними переписывается. Возможно, она не столь откровенно стоит за Россию.

Читать статью  Поздравления с днем свадьбы

К счастью, мои близкие — дочка, зять, внук — едины во взглядах. Я уверена, что огромное влияние на патриотическое воспитание оказывает семья. Меня и сестру воспитали родители — коммунисты и большие патриоты, и мы, их дети, а потом и наши дети не могли вырасти другими. Радует, что всей душой за Россию мой внук, ему 19 лет. Знаю несколько семей, где нет единодушия у старшего и младшего поколений. Видимо, где-то родители дали слабину и не заметили, как дети ушли в русофобский либеральный мир.

Российское консульство в Рейкьявике

«Идёт настоящая травля»: русские эмигранты — об агрессии иностранцев из-за спецоперации на Украине

Проживающих за рубежом россиян массово притесняют и оскорбляют иностранцы из-за проводимой РФ специальной военной операции на Украине.

Как можно всё это пережить и наладить отношения между когда-то близкими людьми и нашими народами, стоящими по разную сторону от линии фронта? Как в дальнейшем тушить последствия конфликта? Я думаю, что помогут только годы мирной, благополучной жизни. А для этого надо отстроить разрушенное, обеспечить людей работой, учёбой, бесплатной медициной. Надо нам всем напрячься и сделать всё от себя зависящее, чтобы скорее вернуть мирную жизнь. Мне немало лет, но я надеюсь дожить до этого светлого часа».

Татьяна Ткаченко:

«Я родилась в большой семье в селе в глубинке Украины. У нашего деда шестеро детей, 12 внуков, большинство из которых разъехались по миру. Мы с семьёй уехали в Россию, когда рванул Чернобыль, я была тогда совсем маленькой. Часть родственников, меньше половины, наверное, остались на Украине. Поддерживали связь, приезжали друг к другу в гости.

И после 2014 года, и после 24 февраля 2022-го отношения были, в принципе, нормальные, мы установили правило — не обсуждать политику. Даже если она нас затрагивает напрямую, мы должны найти возможность остаться семьёй и не разругаться. Но ближе к 9 мая напряжение возросло.

В День Победы я нашла фотографию, где один из моих дядек, отец двоюродного брата (он живёт под Киевом), сидит с дедушкой. Дедушка служил в Красной армии, прошёл всю Великую Отечественную, вся грудь в орденах была. Мы в детстве играли его медалями — представляете, сколько их было, если 12 внукам хватило? В общем, я отправила эту фотографию в семейные чаты с припиской «Спасибо деду за Победу». На что мне брат ответил, что они этот праздник не отмечают. А я возразила: «Очень плохо, ты должен помнить нашего деда. Дай бог, будет мирное небо, мы ещё поговорим». Вторые родственники, которые живут в Италии, и вовсе промолчали. А ведь дедушка был главой нашей семьи!

Наш мудрый дедушка был точкой сборки. Когда мы были маленькими, у него был очень простой рецепт лечения всех споров и недомолвок: отправлял всех в огород. Мне кажется, и сейчас он бы кому в руки грабли дал, кому лопату, кому краску и кисть и отправил бы на трудотерапию. Нам повезло, что у нас, несмотря ни на что, остаётся такая общая связующая ниточка — без неё нередко родные люди ссорятся навсегда.

У нас хватает ума не доводить дело до открытого конфликта. Некоторые семьи ругаются в пух и прах, начинают искренне друг друга ненавидеть. Может, потому что у нас в семье нет или пока ещё нет поколения, которому с пяти-шести лет в головы закладывалось, что Россия — это зло.

Но всё равно всё происходящее очень тяжело, потому что мы не видим родных людей и не можем к ним поехать. В итоге каждый варится в своём котле, из-за этого им легче промыть мозги.

«Мы оказались на земле, дальше нас пинали ногами»: россиянки рассказали о нападениях украинцев в Европе

От россиян, проживающих за рубежом, всё чаще поступают сообщения об агрессии и даже нападениях из-за спецоперации на Украине. В ход.

Никогда бы не подумала, что в моей семье возникнет недопонимание из-за политики. Раньше я всегда там, где требовалось указать национальность, писала «украинка». Теперь это стало какой-то модой в Европе, и это ужасно.

Тем, кто рассорился с родственниками, могу посоветовать вспомнить свою историю и корни. Так или иначе, у нас у всех предки либо воевали на фронте, либо трудились в тылу. Надо помнить об этом и о том, что второй Гражданской войны допустить нельзя. Это самое страшное».

Вячеслав Иванов:

«Моя мама из России, в молодости переехала в Харьковскую область, где родился я. Она умерла незадолго до 24 февраля. Я к тому моменту жил в другой деревне в той же области, переехал к тёще. У нас с женой четверо детей, и, когда начали заканчиваться продукты, встал вопрос: оставаться на месте и ждать неизвестности или смотреть в будущее и уезжать. Сели, всё взвесили и решили, что лучше дать спокойствие себе и детям, начать новую жизнь, и делать это надо там, где нас хотя бы будут воспринимать как людей. Поэтому поехали не на Западную Украину, куда звала двоюродная сестра тёщи, а в Россию.

Уезжали таким составом: мы с женой, наши дети, родители жены, моя сестра и сестра жены со своим парнем. До границы шли пешком примерно час, потом нас встретили пограничники, отвезли на автобусе в пункт временного размещения, оформили, заселили.

Сейчас мы потихоньку оформляем документы, собираемся выходить на работу. Мне повезло, что почти все близкие родственники, не считая брата, сестры и двух тёток, со мной, я не один. Супруга меня очень поддерживает, помогает, делает всё, чтобы я не нервничал лишний раз. Сама переживает, конечно, всё-таки мы остались без дома, всё своё пришлось оставить.

Когда мы уходили, в деревне не было ни связи, ни электричества, поэтому как-то предупредить, сообщить остающимся о нашем отъезде было нельзя, они узнали об этом, только когда уже всё произошло.

Оставшиеся родственники восприняли наше решение очень плохо, заявили, что мы предали родной дом и ушли. Но какое предательство, если мы ушли туда, откуда мама родом? Возможно, такая агрессивная реакция была из-за того, что уехали мы именно в Россию, я не знаю.

В общем, с теми, кто не принял наш выбор, я сейчас не общаюсь. Это не только родственники, но и друзья, соседи. Первую неделю или две было сложно: пытался как-то наладить контакт, позвонить. Но потом решил, что это ни к чему не приведёт. Надежды на восстановление отношений у меня нет. Да и желания идти навстречу, если честно, тоже — после всего того негатива, который на нас вылился».

Источник http://www.bolshoyvopros.ru/questions/849241-mozhet-li-v-ukrainskoj-seme-sluchitsja-razdor-iz-za-politicheskoj-situacii.html

Источник https://moskvichmag.ru/lyudi/slovno-serpom-po-zhivomu-kak-sobytiya-na-ukraine-menyayut-nashi-otnosheniya-s-blizkimi-lyudmi/

Источник https://russian.rt.com/russia/article/1007576-specoperaciya-konflikt-semya

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *